Антикризисный эксперимент: Зальцбургскому фестивалю - 100 лет

В разгар Первой мировой войны поэт, композитор и режиссер мечтали о мире и космополитизме посредством искусства. Это было рождением Зальцбургского фестиваля.

Может ли культура создавать идентичность? Может ли она объединить народы, наполнить содержанием гуманистические идеалы? Может ли она укрепить европейскую идею? Такие вопросы сегодня занимают умы творческих деятелей и политиков в наше неспокойное время, когда привычное перестает быть таковым и происходит переоценка ценностей. И в большинстве случаев на эти вопросы отвечают "да".

Нечто похожее происходило сто лет тому назад, в 1917 году - с той разницей, что Европа в то время пребывала в состоянии войны. На пике катастрофы три человека мечтали о космополитической Европе и фестивале, который принесет мир.

Этих визионеров звали Гуго фон Гофмансталь (Hugo von Hofmannsthal), Рихард Штраус (Richard Strauss) и Макс Рейнхардт (Max Reinhardt). Гофмансталь был поэтом, писателем и либреттистом, оказавшим большое влияние на свое поколение. Штраус был одним из известнейшим композиторов своего времени, а Рейнхардт - ведущим театральным режиссером и импресарио Австрии. Директор Венской оперы Франц Шальк (Franz Schalk) и сценограф Альфред Роллер (Alfred Roller) также думали об организации театрально-оперного фестиваля. 

Идея была не нова, она витала в воздухе в течение десятилетий, самое позднее с 1876 года, когда был основан Байройтский фестиваль: проводить нечто подобное на родине Вольфганга Амадея Моцарта. Как и в Байройте, местом проведения нового фестиваля должен был стать город, не являющийся культурным мегаполисом. Потому что, по словам Гуго фон Гофманталя, "большой город рассеивает внимание, а фестивальное действие требует его концентрации, как у тех, кто его предлагает, так и у тех, кто ему внимает".

Одновременно Зальцбургский фестиваль, как он будет называться позднее, задумывался как антипод баварскому фестивалю. Если в Байройте не хотели знать ничего, кроме Рихарда Вагнера и десятка его подходящих для фестиваля сочинений, то в Зальцбурге в программе должно быть сразу несколько композиторов и фокус направлен на весь многогранный мир культуры.

Кроме того, новый фестиваль должен был продолжать вековую традицию: в средневековом Зальцбурге показывали мистерии, устраивали церковные празднества и шествия. Считается, что первая опера к северу от Альп также была исполнена здесь в XVII веке.

Это была дерзкая идея, которая казалась иллюзорной не только из-за войны. Для фестиваля надо было еще найти адекватное место его проведения. В рекламной брошюре фестиваля говорилось: "Что дает зальцбуржцам и австрийцам на это мужество, именно сейчас? Ответ Гофманталя: "Тот факт, что все люди теперь жаждут духовных наслаждений".

Но жители Зальцбурга были настроены скептически. Они опасались, что от притока туристов сократятся и без того скудные запасы продовольствия. А еврей Рейнхардт, купивший в 1917 году старый замок в регионе, почувствовал на себе растущий антисемитизм местного населения.

В 1918 году Первая мировая война закончилась, и от некогда великой Австро-Венгерской империи мало что осталось. К гуманистическим идеалам визионеров приплюсовались и вполне практические соображения: необходимо было стимулировать туризм и сохранить хоть что-то от прежнего величия потерянной Дунайской монархии для будущего. А где бы это лучше всего сработало, нежели на фоне этого прекрасного города в центре Европы? "Весь город - это подмостки", как выразился Макс Рейнхардт.

22 августа 1920 года состоялась премьера. В продолжение традиций мистерий в Зальцбурге показали современную пьесу - "Имярека" Гуго фон Хофмансталя ("Jedermann") в постановке Макса Рейнхардта. Простым и понятным языком, без нравоучения, спектакль должен был донести до зрителя религиозно-философскую суть первоисточника.

На следующий год к спектаклю добавили концерты. Бернхард Паумгартнер (Bernhard Paumgartner), директор Зальцбургской консерватории, Моцартеума, организовал концерты местными силами. Соучредитель фестиваля Рихард Штраус был не в восторге: он хотел, чтобы на Зальцбургском фестивале были представлены самые известные исполнители того времени - и своего добился.

С такой концепцией фестиваль возымел эффект. На третий год, в 1922, в программе появились оперные спектакли - оперы Моцарта, а также Штрауса, прежде всего, произведения, созданные им на основе либретто Гофмансталя. На трех столпах - театр, концерт и опера - программа зиждется и поныне. В 1926 году фестиваль получил в свое распоряжение сцену Скального манежа (Felsenreitschule), а через год было завершено строительство отдельного фестивального дворца. 

По сей день "Имярек" ежегодно значится в программе Зальцбургского фестиваля - за исключением 1938-1945 годов: после аннексии Австрии нацистской Германией пьеса была признана непригодной, так как в родословной Гуго фон Гофмансталя был еврей. Макс Рейнхардт эмигрировал в 1937 году, спасаясь от фашистов, и умер в изгнании в США в 1943 году.

Спектакль "Имярек" о жизненной одиссеи богача Имярека и его духовных метаморфозах открывает фестиваль и разыгрывается каждый год на фоне импозантного Зальцбургского собора - до сих пор 17 актеров исполнили заглавную роль. За традиционным открытием следуют около 200 концертов, спектаклей и опер, в том числе несколько премьер за сезон.

Реализовал ли фестиваль мечты его основателей? Одно можно сказать точно: он насчитывает более 200 000 гостей ежегодно, около 80 процентов приезжают из-за пределов Зальцбургского региона. В Зальцбург на фестиваль до короны приезжали не только со всей Европы, но и со всего мира, и в среднем гостили на родине Моцарта целых семь фестивальных дней. Приток туристов не истощил местных запасов продовольствия. Напротив: доходы от продажи билетов в 2019 году, например, составили 31,2 млн евро, а экономический эффект от фестиваля во много раз больше.

Несмотря на пандемию и отмену многочисленных музыкальных форумов, даже таких знаковых, как Байройт и Бетховенский фестиваль в Бонне, Зальцбургский фестивальпройдет и в этом году - с 1 по 30 августа, с обязательным ношением масок, персонализированными билетами и особой концепцией рассадки зрителей. Программу фестиваля, изначально составленную для празднования столетнего юбилея, пришлось существенно сократить, многие проекты перенесли на следующий сезон. Удастся ли этот эксперимент и поможет ли он возобновить практически замороженную сейчас концертную и фестивальную жизнь? Если да, то это будет сигналом надежды.